ПЕТРОВ Б.Д. ЛЕОHАРДО ДА ВИHЧИ-ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЬ. ЛЕОHАРДО ДА ВИHЧИ. АHАТОМИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ И РИСУHКИ. - М., НАУКА, 1965. С. 555 - 562

Заслуги Леонардо да Винчи в развитии естественных наук очень велики. Слава одного из величайших художников всех времен и народов на протяжении нескольких столетий мешала оценить в полной мере всю огромность, всю важность этих заслуг, все их значение. Этому способствовала и судьба рукописей Леонардо, которые после смерти его были разрознены, разбросаны по многим городам н странам. Записки эти, подобно запискам Галилея, были затеряны, рассеяны по всему миру, его догадки, наблюдения остались неизвестными современникам. Ценность наблюдений Леонардо, его нередко гениальных догадок от этого не уменьшилась, но многие мысли его очень поздно вошли в арсенал науки. То, что удалось собрать и сохранить — около 7 000 страниц — было в таком беспорядке, что потребовалась самоотверженная работа многих и многих исследователей на протяжении целого столетия, пока, наконец, рукописи были учтены и описаны. Изучение естественноисторических взглядов Леонардо и идейные бои вокруг его научного наследства продолжаются и по настоящее время.

Изыскания, произведенные за последние десятилетия учеными разных специальностей, показывают, что открытия Леонардо, теории и гипотезы, им выдвигаемые, во многих случаях являются крупными открытиями, находящимися на генеральном пути развития науки. Леонардо — зачинатель разработки многих научных проблем, основоположник многих научных дисциплин, Ф.Энгельс в знаменитой характеристике эпохи Возрождения, данной в 1880 г. в старом введении к «Диалектике природы», лишь имя одного Леонардо да Винчи сопроводил эпитетом «великий», на что справедливо указывается в статье, предпосланной избранным научным произведениям ученого.

При оценке того, что сделано Леонардо в естествознании, при оценке его взглядов и научных позиций надо руководствоваться словами Ленина о том, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками» (Соч., т. 2, стр. 178).

Круг научных интересов Леонардо чрезвычайно широк — он в полном смысле слова энциклопедист: математика и физика, геология и астрономия его занимали. Науки биологического цикла интересовали его не менее — в записных книжках имеются заметки и высказывания по анатомии и физиологии, зоологии и ботанике. С проблемами естествознания Леонардо начал знакомиться очень рано, еще во Флоренции, учась у знаменитого художника и скульптора Андреа Вероккио. В те годы он пользовался советами математика и медика П. Тосканелли. Позднее, в Милане, общаясь с учеными университета Павии и с миланскими учеными, Леонардо знакомился с естественнонаучной литературой, был в центре споров, связанных с революцией в науке, с пересмотром Аристотелевых традиций. На протяжении всей жизни Леонардо активно участвовал в раскрытии тайн природы, делая наблюдения, сопоставления, накапливал материал, многократно возвращаясь к интересовавшей его проблеме.

Леонардо стоял в центре научных интересов своей эпохи, его изыскания, мысли, предложения находятся в общем идейном потоке, вызванном Возрождением. Леонардо либо развивал па новой основе плодотворные идеи прошлого, либо спорил с ними, опровергал, либо сам был инициатором, основоположником новых взглядов, направлений. Можно привести много примеров научного сотрудничества Леонардо с учеными разных специальностей. Ф. Даннеман в «Истории естествознания» (М.—Л., 1933, т. 2) подчеркивает, что Леонардо стоял у колыбели механики и положил первые намни здания этой науки (стр. 60) и что, в частности, в учении о движения тел, исследовании свободного падения тел Галилей шел по тому же пути, что и Леонардо (стр. 45). Неоднократно Даннеман отмечает приоритет Леонардо, указывает, например, что именно он первый упоминает о сходстве глаза с камерой обскура (стр. 124), что капиллярность — поднимание жидкости в узких трубках — впервые отмечена им же (стр. 77).

Гений — это трудолюбие. Это знаменитое определение Леонардо стало поговоркой. Оно хорошо характеризует и самого ученого.

Леонардо был сыном своего века, он был одним из тех, кто начал великий штурм твердынь старого мира, старого миропонимания, старых методов изучения. Он — один из величайших представителей армии ученых, открывшей новый плодотворный этап науки.

Искусствоведы неоднократно отмечали, что творчество Леонардо как художника было связано с его занятиями наукой, питалось теми же источниками, что и его научные концепции. Научные методы оказали плодотворное влияние на уменье видеть мир, на его творческую работу в искусстве. Особенно ярко это проявилось в пограничных областях — там, где наука и искусство идут рука об руку, например, в архитектуре или в разработке перспективы в живописи. Справедливо отмечалось, что рисунки Леонардо по анатомии удовлетворяют требованиям искусства и науки. Художник-ученый — это определение как нельзя больше подходит к Леонардо. Один из исследователей подчеркивал, что в ботанических и анатомических рисунках Леонардо обнаружил такое мастерство, что невозможно сказать, где начинается ученый и кончается художник.

Не случайно, конечно, что Леонардо говорил о «науке живописи». В трактате о живописи он пишет: «И поистине, живопись — наука и законная дочь природы, ибо она порождена природой» (Леонардо да Винчи. Избранные сочинения, т. II. М.—Л., 1935, стр. 57).

Неоднократно предпринимались попытки дать характеристику мировоззрения Леонардо, не все они были удачны — нередко авторы модернизировали взгляды великого ученого или домысливали то, что лишь намеками проявлялось, сказывалось в его трудах. Определения — позитивизм, витализм и т. д. — не только не давали характеристики мировоззрения Леонардо, но нередко запутывали вопрос. Материалистическая направленность взглядов и творчества Леонардо должна быть отпечена, и это едва ли не самое главное, что характеризует его мышление. Его неприятие теологических объяснений, борьба с схоластическим, книжным знанием, отчетливая неприязнь к мистическим взглядам делают его похожим на тех великих деятелей науки, которые вместе с ним создавали опытное естествознание — естествознание, отказавшееся от натурфилософских предвзятых идей и основывающееся на эксперименте. Леонардо ратовал за научное познание природы и с достаточной решительностью выступал против схоластики и теологии. «Заклинателей» он считал людьми, стоящими на вершине глупости. Научные подвиги Леонардо могут быть полнее оценены, лучше поняты, если вспомнить о той обстановке, в которой ему приходилось жить и действовать: мрак темной ночи средневековья рассеивался медленно, а авторитеты, мнением которых руководствовались па протяжении многих веков, продолжали быть непререкаемыми, схоластика во всех ее разновидностях, схоластические методы изучения довлели. Потребовались долгие десятилетия, даже столетия, потребовалась деятельность гигантов эпохи Возрождения для того, чтобы разрушить ее влияние. Цитаты из древних противопоставляли наблюдению и опыту.

Религия и суеверия, магия, астрология и алхимия выступали единым фронтом, глушили живое слово, ополчались на «возмутителей спокойствия», на тех, кто, подобно Леонардо, пытались искать новые пути познания мира.

Записи Леонардо — его многочисленные блистательные догадки, убедительные выкладки, настойчивые поиски — свидетельствуют, что он один из тех, кто закладывал основы современной науки. Чем внимательнее изучается научное наследие Леонардо, тем более значительным становится его научный подвиг, тем чаще обнаруживается приоритет Леонардо.

С записными книжками Леонардо никогда не расставался — свидетельствуют современники. Они содержат результаты наблюдений, внезапные догадки, результаты размышлений, поиски доказательств, нередко задания самому себе — «проследи», «напиши», «поучись».

Записи во многих случаях — целая программа действий. Иногда запись показывает ход мыслей Леонардо, например, записано: «Как поступает человек, дабы подняться на ноги в стоячее положение из сидячего на ровной земле» (настоящая книга, стр. 45).

«Следить мысль великого человека — наука самая занимательная», — писал А. С. Пушкин. Записи Леонардо дают возможность видеть, как зарождалась мысль, как она развивалась, с какими затруднениями Леонардо встречался, где и как искал подтверждения своим догадкам. Для понимания процесса познания Леонардо характерна следующая запись: «Умственные вещи, не прошедшие через чувства, тщетны и никакой истины не порождают, разве только губительную» (настоящая книга, стр. 46). Многие темы занимали Леонардо ряд лет, поэтому записные книжки — свидетельство о все новых попытках проникнуть в суть явлений. Элементы диалектики нередко встречаются в этих записях, например, «человек умирает и всегда частично возрождается» (настоящая книга, стр. 44). Вместе с тем новые, нередко революционные взгляды на вещи и явления, блистательные догадки стихийного диалектика переплетаются с утверждениями, положениями, взглядами традиционными. Заметки и записи Леонардо напоминают другой поразительный по силе документ — записи Ф. Энгельса 1873—1882 гг., впоследствии изданные книгой под названием «Диалектика природы». Как у Леонардо, так и у Энгельса беглые заметки, догадки, попытки подойти к определению предмета, найти движущие силы, схватить характерные особенности того или иного вида движения, сам процесс мышления, само становление мысли («мысль в состоянии раствора» - термин А. И. Герцена). В этом особенность записей: как тут, так и там среди догадок и наблюдений подсобного, служебного характера попытка зафиксировать мысль — ряд блестящих, чеканных формулировок, являющихся следствием, говоря словами И. П. Павлова, «неустанного думания».

Если записи Леонардо характерны для раннего этапа материалистической диалектики, то записи Ф. Энгельса — ее зенит.

Естественноисторические взгляды Леонардо, его подход к решению проблем природы можно хорошо проследить по его анатомическим записям. В ряде случаев Леонардо находится в плену у старых представлений, например, когда он повторяет утверждения Галена, исходящие из учения о четырех соках или учения, рассматривающего все органы с позиции, являются ли они холодными или теплыми. Но свое блестящее знание и понимание анатомии Леонардо проявляет не там, где он следует Галену, а там, где он самостоятельно решает анатомические проблемы. Богатство и разнообразие анатомических знаний и представлений Леонардо, их обоснованность, их связь с принципиальными его позициями позволяют опровергнуть высказывания о том, что Леонардо якобы обязан своими анатомическими познаниями профессору Павианского университета Маркантонио делла Торре, погибшему от чумы в 1511 г. в 30-летнем возрасте. Нетрудно убедиться в том, что уровень понимания анатомических фактов у Леонардо намного выше, чем у тех, учеником которых его необоснованно пытались объявить.

Естественноисторические взгляды Леонардо позволяют глубже понять его открытия в области анатомии.

Естественнонаучные взгляды Леонардо характеризуются революционностью — он отвергал старые авторитеты и старые пути познания. Как основной путь познания природы через опыт, эксперимент — его требование и убеждение. Он решительно отвергал алхимию и алхимиков, отмечал их антинаучную сущность. Анафемой алхимикам и алхимии является запись Леонардо: «... Но из всех человеческих рассуждении следует считать чрезвычайно глупым то, которое доходит до легковерия в некромантию, сестру алхимии, производящую вещи простые и естественные; но она настолько больше заслуживает порицания, чем алхимия, потому, что она ничего не порождает, разве только буквы и подобные им слова, то есть ложь...» (настоящая книга, стр. 463).

Леонардо был одним из тех, кто закладывал основы экспериментального естествознания — это главное, что должно быть подчеркнуто. Он был не только сторонником эксперимента, победоносного научного метода, но и сам систематически и, как правило, с успехом применял эксперимент при решении множества проблем, которыми он занимался. Леонардо — прирожденный экспериментатор. Это видно из того, как oн «строил» свои картины, отыскивая наилучшие положения фигур. Экспериментальная проверка утверждения или догадки чрезвычайно характерна для Леонардо. Вот одна из записей: «При своем увеличении и уменьшении грудь обладает громадной силой, благодаря заключенному в ней воздуху; и это обстоит так, что если [один человек] положен грудью на пол, [а другой] человек встанет ногами на [его] спину, то это дыхание, при втягивании воздуха в грудь, поднимает [второго] человека силой втянутого воздуха» (настоящая книга, стр. 68).

Методы нахождения истины, как их представлял себе Леонардо, демонстрируются и подтверждаются его записями: «В разнообразии случаев и обстоятельств мы должны прибегать к помощи опыта и наблюдение до тех пор, пока не сможем вывести из них общее правило. Хотя природа начинает причиной и кончает опытом, мы должны идти противоположным путем, т. е. с опыта, мы должны при его помощи исследовать причину (Манускрипт Е, лист 55 и сл.).

Эксперимент — критерий познания. Опыт Леонардо называет «общим отцом всех наук и искусств». «Мудрость — дочь опыта» — этот тезис Леонардо следствие и итог его размышлений о путях отыскания истины. Опыт Леонардо клал в основу своих естественнонаучных воззрений — опыт как сумму накопленного и опыт как эксперимент. Обе эти категории опыта им объединялись. Леонардо повторил утверждение Рожера Бэкона: «Только опыт дает настоящее и окончательное решение вопроса».

Для мировоззрения Леонардо характерно утверждение о решающем значении опыта в познании природы, характерно настойчивое стремление установить связь теоретических проблем с практикой. Стремление проверить практикой — характерно для научных изысканий Леонардо. Единство теории и практики было не только исходным положением взглядов Леонардо, но и проявлялось во всей его деятельности. Восприятие мира в его единстве, обусловленность всех явлений мира факторами, которые можно изучить, измерить характерно для его понимания явлений природы.

Леонардо подчеркивал, что опыт — посредник между искусной природой и родом человеческим. Похвала опыту как научному методу пронизывает все записи Леонардо, к чему бы они ни относились; похвала опыту объединяет разрозненные записи.

Размышление, связанное с опытом, размышление над результатами эксперимента связаны со стремлением привлечь механику и математику для объяснения явлений природы. Требование доказательности и точности — настойчивые требования ученого. Именно в этот период механика получила особое развитие, и Леонардо отдавал дань своему времени. Вместе с этим — презрение к попыткам решать проблему при помощи цитирования, ссылок на чье бы то ни было мнение. Неоднократно Леонардо с насмешкой и презрением отзывался о пересказах чужих произведений. Черпайте знания у природы, а не из древних текстов — призывал Леонардо.

Против догматизма, против следования авторитетам при поисках истины Леонардо выступал многократно. «Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не разум, а память». Это напоминает выпады Ибн Сины против тех, кто, ссылаясь на Гиппократа и Галена, не желал вдуматься в явления природы. Он не боялся идти вразрез с мнением некоторых мужей, заслуживших высокого почета.

Самостоятельность суждений, умение по-своему поставить вопрос о природе и ответить на него — характерная черта Леонардо. Характерно отношение Леонардо к автору общепризнанного и лучшего в то время руководства по анатомии («Анатомия») Мондино (она более 25 раз переиздавалась). Высокий авторитет Мондино не останавливает Леонардо, он спорит с автором и указывает на его ошибку. Мондино говорит, что мускулы, поднимающие пальцы ног, находятся в наружной части бедра, затем он добавляет, что тыльная сторона стопы не имеет мускулов, ибо природа хотела сотворить ее легкой, либо была удобна при движении, так как, если была бы мясиста, была бы тяжелее. Утверждение это неверно, и Леонардо это подчеркивает и доказывает рисунками.

Неверны утверждения о том, что рисунки Леонардо предназначались для «иллюстрирования его научных трактатов» (В. Н. Лазарев). Но это неточная характеристика — рисунки являются для Леонардо методом познания природы. Леонардо рассматривал рисунок как средство изучения, как способ выявления особенностей предмета, органа, структуры, как инструмент для выражения наблюдений и опытов. Его рисунок средство познания мира, средство обобщения наблюдений. Нередко рисунок Леонардо дает полное представление об очень сложном строении того или иного органа.

Рисунок Леонардо — не одномоментная фотография, не случайна зарисовка данного объекта, а обобщение большого масштаба, документ, свидетельствующий об общих закономерностях организма.

Особо следует отметить, что рисунок Леонардо выявляет особенности не только строения органа, но и его функции. Показать в неподвижно рисунке движение — почти невозможно, но, тем не менее, вглядываясь в рисунки Леонардо, можно заметить, как он ищет способ показать изменения органа вследствие движения. Иногда это достигается серией рисунков.

Умение уловить главное, решающее, центральное, ведущее в строении и функции органа — еще одна особенность этих удивительных рисунков. Всеми доступными ему средствами художник выявляет общее, изображая единичное, рисунок не воспроизводит орган данного трупа, а, как бы мы сказали теперь, в снятом виде подает то общее, что присуще всем органам этого вида. При всей точности, при всей реалистичности рисунка, сохраняющего все мельчайшие детали, рисунок этот вместе с тем является все же схемой, вобравшей в себя главные, типовые особенности любого органа данного вида.

Восхищение Леонардо совершенством многих органов человеческого тела неоднократно проявляется: «О, исследователь этой нашей машины не огорчайся, что через смерть ближнего ты даешь познание о ней; но возрадуйся, что наш создатель утвердил разум такому превосходному строению» (настоящая книга, стр. 69). В другом месте он пишет: «Хотя бы ум человеческий и делал различные изобретения, отвечая различными орудиями одной и той же цели, никогда он не найдет изобретения более прекрасного, более легкого более быстрого, чем [изобретения] природы, ибо в ее изобретениях ничего недостаточного и ничего излишнего, и она не пользуется противовесами, когда создает способные к движению члены у животного» (настоящая книга, стр. 133). Особенно восхищает Леонардо глаз: «Здесь даны образцы, краски, все действия Вселенной в одной точке и эта точка есть такое чудо!»

Глубокие мысли о связи строения животных с физиологическими функциями были высказаны Леонардо — они развиты были Гете, a впоследствии Жоффруа Сент-Илером и Кювье. Поразительна та целеустремленность, с которой Леонардо, передавая конкретные особенности данного органа, выявляемого в данной трупе, стремился к выяснению общих закономерностей строения человеческого тела. Вот почему следует признать неточным общепринятое название записей Леонардо — это записи не только по анатомии, но и по физиологии. О систематичности в тщательности рассмотрения анатомического строения человека говорит одна из записей: «Истинное познание формы какого бы то ни было тела получится от рассмотрения его с разных точек зрения; следовательно, чтобы дать познание истинной формы какого-либо члена человека, первого зверя среди животных, я буду соблюдать вышеуказанное правило, делая 4 демонстрации для каждого члена с 4 сторон, а для костей сделаю их 5, пропиливая их посредине и показывая полость каждой на них, из коих одна мозговая, другая губчатая, или пустая, или плотная» (настоящая книга, стр. 290). Но не только человек, человеческое тело были в поле его внимания — неоднократны записи, призывающие к сравнению анатомии человека с анатомией животных: «Опиши внутренности человека и сравни с внутренностями льва, с внутренностями рогатого скота» — такое задание дает он сам себе. Леонардо часто сравнивает структуру органов человеческого тела с органами животных, сохранились его рисунки, показывающие строение льва, верблюда, кошки, леопарда, собаки, многочисленные ри-сунки, относящиеся к анатомии лошадей. Прием этот применяется достаточно часто и позволяет выявить особенности, присущие только телу человека. До него с такой полнотой, с таким тонким пониманием зависимости формы и функций, с таким умением подчеркнуть особенности строения тела того или иного вида животных никто этого не делал. Вот почему следует признать Леонардо основоположником сравнительной анатомии.

Исключительное внимание Леонардо проявлял к развитию человеческого зародыша — в записях он неоднократно давал себе задание: изучить, как меняется зародыш, как растет. Зарисовки, относящиеся к этой теме, очень многочисленны. Вот почему справедливо утверждение о том, что Леонардо один из основоположников современной эмбриологии. Известный английский ученый Дж. Нидхем в книге «История эмбриологии» (М., 1947) называет Леонардо одним из величайших биологов, «так как он первый ввел в биологию количественный метод исследования, в этом он почти на 400 лет опередил свою эпоху... особой заслугой Леонардо в эмбриологии было установление им факта, что зародышей можно измерять не только в каждый данный момент, но и в последовательный ряд моментов» (стр. 280). «Если Аристотель является отцом эмбриологии как отрасли естествознания, то Леонардо — отец эмбриологии как точной науки» (стр. 111—115).

Драгоценные записи и рисунки Леонардо вводят во внутренний мир гениального ученого и художника, дают представление о методах его работы, о его видении и восприятии мира, наконец, о его взглядах на природу.