О ЗЕМЛЕ, ЛУHЕ И МОРСКИХ ПРИЛИВАХ

296. F. 56 r.

297. Br. M. 28 r.

298. Br. M. 94 v.

299. C. 17 v.

300. F. 84 r.

301. F. 84 v.

302. Br. M. 19 r.

303. Leic. 2 r.

304. Br. M. 94 v.

305. С. А. 112 v. a.

306. F. 41 v.

307. G. 55 r.

308. А. 57 r.

309. С. А. 102 r.

310. F. 70 v.

Комментарий

296. F. 56 r.

Вся речь твоя должна привести к заключе­нию, что земля — звезда, почти подобная луне, и докажешь так знатность нашего мира и так по­ведешь речь о величине многих звезд согласно авторам.

Примечание

Николай Кузанский (“De docta ignorantia”. I. II. с. 12) говорил, что “наша земля — знатная звезда”.

297. Br. M. 28 r.

Здесь сделано будет заключение, что то, что светит у луны, есть вода, подобная воде наших морей и так же разлитая; и что то, что у нее не светит, суть острова и суша.

298. Br. M. 94 v.

Луна собственного света не имеет, и лишь по­стольку, поскольку солнце ее видит, постольку оно делает ее светлой, и этой светлости видим мы столько, сколько светлости видит она у нас. И ночь ее получает столько блеска, сколько доставляют ей наши воды, отбрасывая отображение солнца, ко­торое отражается во всех водах, видных солнцу и луне.

    Покров, или, вернее, поверхность воды, из которой образуется море луны и море нашей земли, всегда испещрен складками, мало или много, больше или меньше, и складки эти яв­ляются причиной распространения бесчис­ленных образов солнца, отраженных на буг­рах и впадинах, на боковых и передних сторонах бесчисленных складок, т. е. во столь­ких различных местах каждой складки, сколь­ко есть разных мест у наблюдающих их глаз. Это произойти не могло бы, если бы сфера воды, покрывающая луну, в значительной ее части была бы гладко закругленной, ибо тогда отображение солнца было бы для каждого глаза одним, и отражение его было бы обо­собленным, и блеск всегда был бы шаровид­ным, как это ясно показывают золоченые ша­ры на вершинах высоких зданий. Но если бы такие золоченые шары были морщинисты и состояли из мелких шаров, как тутовые яго­ды — черные плоды, состоящие из мелких круг­лых шариков, — тогда каждая из частей этого шара, видимая солнцу и глазу, явила бы блеск, произведенный отражением солнца, и так в одном и том же теле видны были бы многие мельчайшие солнца, часто из-за большого рас­стояния соединяющиеся и кажущиеся слит­ными.

Примечание

К этой гипотезе лунных морей, бороздимых волнами, Леонардо возвращается не раз в том же ко­дексе. Альберт Саксонский разбирал эту гипотезу как возможность, но ее отвергал. По его словам, пример спокойной и гладкой воды, подобной зеркалу, пока­зывает, что солнце ярко отражается только на не­большом участке, тогда как, если избороздить ее вол­нами, то свет солнца ярко отражается на гораздо большем пространстве.

299. C. 17 v.

Солнце образует столько пирамид, сколько существует отверстий или отдушин, по кото­рым оно может проникнуть своими лучами, и сколько существует глаз одушевленных су­ществ, которые на него смотрят; следовательно, поскольку солнце оказывается всегда основа­нием каждой из пирамид, оно, отражаясь в воде, кажется глазу находящимся настолько под этою водою, насколько оно вне нее, и это отражен­ное солнце делается основанием пирамиды, кончающейся в глазу, и тем большим отражен­ное это солнце будет казаться, чем большим бу­дет сечение пирамиды, пересекаемой поверх­ностью воды в an. Пусть будет tr — вода, т — солнце, f— солнце, отраженное в воде; shc — пи­рамида солнца, an — названное сечение пира­миды.

300. F. 84 r.

Пятна луны. Некоторые говорят, что от нее 11 поднимаются испарения, наподобие облаков, и располагаются между луною и глазами наши­ми, и будь это так, никогда такие пятна не были бы устойчивыми, ни в положении, ни в очерта­ниях, ни при наблюдении луны с разных точек зрения, даже если бы эти пятна не менялись, они  меняли бы очертания, как тот предмет, который видим с разных сторон.

Примечание

Эта гипотеза разбирается и у Альберта Сак­сонского, который отвергает ее на том же, что Лео­нардо, основании (непостоянство очертаний).

301. F. 84 v.

Иные говорят, что луна состоит из частей более или менее прозрачных, как если бы одна ее часть была наподобие алебастра, а другая — наподобие кристалла или стекла, откуда следо­вало бы, что когда солнце падает своими луча­ми на менее прозрачную часть, свет остается , на поверхности, и тем самым часть более плотная остается освещенной, а часть прозрачная являет тени своих темных глубин, и так образуют они свойство луны. И это мнение разделялось многими философами, Аристотелем в особенности. И тем не менее мнение это лож­ное, потому что в различных аспектах, часто являемых луной и землей нашим глазам, мы ви­дели бы эти пятна изменяющимися и становя­щимися то темными, то светлыми. Они стано­вились бы темными, когда солнце находится на западе и луна посреди неба, потому что про­зрачные впадины наполнялись бы тенью до са­мых краев этих прозрачных впадин, ибо солн­це в устья этих впадин не могло бы проникнуть лучами. Они казались бы светлыми в полнолу­ние, когда луна на востоке видит солнце на за­паде; тогда солнце освещало бы до самого дна такие прозрачные места; итак, при отсутствии теней, луна не являла бы нам в это время на­званных пятен.

Примечание

Критикуемая теория — теория Альберта Сак­сонского, у которого есть и аналогия с алебастром и стеклом: части плотные и непрозрачные, как але­бастр, кажутся светлыми и белыми, части прозрач­ные, как стекло, — темны и черны.

302. Br. M. 19 r.

Если подвергнешь наблюдению подробнос­ти лунных пятен, то зачастую найдешь меж ни­ми большую разницу, и в этом я сам убедился, рисуя их. И происходит это от облаков, кото­рые поднимаются из вод луны, расстилаясь между солнцем и этой водой и тенью своей по­хищая у этой воды лучи солнца, почему вода эта оказывается в темноте, лишенная возможности отражать солнце.

303. Leic. 2 r.

Теперь надобно доказать, является ли луна телом тяжелым или легким, потому что, будь она тяжелой, даже допуская, что от земли вверх с каждой степенью высоты приобретается сте­пень легкости, почему вода легче земли, и воз­дух — воды, и огонь — воздуха и так далее по по­рядку, — все же казалось бы, что луна, обладая той плотностью, которую действительно имеет, должна бы обладать и тяжестью, а если обладает она тяжестью, то пространство, в котором она F находится, не могло бы держать ее, и она соответственно должна была бы опуститься к центру вселенной и соединиться с землей, и если уж не она, то по меньшей мере ее воды должны бы­ли бы упасть и обнажить ее, и упасть к центру, и оставить луну обнаженную от них и без блес­ка; по этой причине не доверяясь тому, что го­ворит нам о ней разум, мы располагаем явным знаком того, что луну облекают ее стихии, т. е. вода, воздух и огонь, и так она в себе сама собою держится на том месте, как делает это и наша земля со стихиями своими в месте ином, и что тяжелые вещи среди ее стихий играют такую же роль, какую другие тяжелые вещи в стихиях на­ших.

Когда глаз на востоке видит луну на западе по соседству закатившегося солнца, видит он ее с затененной стороной, окруженной светящейся ча­стью; у  света этого боковая и верхняя часть берет­ся от солнца, а часть нижняя от западного океана, который также принимает солнечные лучи и от­ражает их на нижние моря луны, и столько блеска распространяет на всю затененную часть луны, сколько луна дает земле в полночь, и потому часть эта остается не вполне темной, откуда не­кто заключил, что луна частично обладает собст­венным светом, помимо того, который дает ей солнце, светом, который происходит от указан­ной ранее причины — от наших морей, освещае­мых солнцем...

Примечание

Причину того, что луна не падает на землю, а держится в мировом пространстве, Леонардо видит в том, что стремление упасть, присущее тяжелым сти­хиям (земле и воде), нейтрализуется стихиями легки­ми (воздухом и огнем). Ср. след. отрывок 304 и при­меч. к нему. От наших морей… — Пепельный свет луны (lumen cmereum) был позднее точно так же объясняем Местлином (1596). Верное объяснение пепельного света луны — бесспорно оригинальное леонардовское.

304. Br. M. 94 v.

Желток яйца держится посреди своего белка, не опускаясь никуда, и либо легче, либо тяжелее, либо равен весом белку, и если он легче, то должен бы всплыть поверх белка и остановиться у скорлу­пы яйца, и если тяжелее, то должен бы опуститься, и если равен, то мог бы находиться на одном из концов так же, как и в середине или внизу.

Примечание

Аналогичную мысль находим в “Tesoro” Бру­нетто Латини — сочинении, которое Леонардо хоро­шо знал, хотя нигде его не называет. По Бр. Латини, та же самая причина держит землю среди стихий и небесных кругов. Такое уподобление мира с его стихия­ми яйцу встречается и у натурфилософа шартрской школы Вильгельма Конхезия (первая половина XII ве­ка), из итальянцев у Бартоломея Пармского (конец XIII века), т. е. не только в популярных энциклопеди­ях, но и в школьной науке.

305. С. А. 112 v. a.

 Если посмотришь на остров, окруженный вол­нами, которые полны солнечных отражений, покажется тебе, будто видишь одно из лунных пятен, окруженное своим сиянием.

Если на луне есть волны и нет волн без ветра, а ветер не возникает без земных паров, приноси­мых влагою, которую притягивает тепло [нахо­дящееся] в воздухе, необходимо, чтобы тело лу­ны имело землю, воду, воздух и огонь с теми же условиями движения, какие имеют и наши сти­хии.

306. F. 41 v.

Что земля не в центре солнечного круга и не в центре мира, а в центре стихий своих, ей близких и с ней соединенных; и кто стал бы на луне, когда она вместе с солнцем под нами, тому эта наша земля с стихией воды казалась бы играющей роль ту же, что луна по отношению к нам.

307. G. 55 r.

Движущееся [тело], опускающееся с высшей части сферы огня, совершит прямое движение до земли, хотя бы стихии и находились в посто­янном круговом движении вокруг центра мира. Доказывается так: пусть будет тяжелое тело, ко­торое движется сквозь стихии из а, чтобы опус­титься к центру мира т. Я говорю, что такое тяжелое тело, хотя и совершает спуск по кривой, наподобие винтовой линии, все же никогда не уклонится от своего прямолинейного спуска, который идет постоянно вперед от места, из которого начался, до центра мира. Ибо если отправляется оно из точки а и опустилось в b,  то в то время, когда оно опустилось в b, эта точка переместилась в d, а точка а передвинулась по окружности в с, и таким образом движущееся [тело] оказывается на прямой, проходящей от  с до центра мира т. Когда движущееся [тело] опускается из d в то с, начальная точка движе­ния, в то же время передвигается из с в f [e], и ког­да опускается до b, то c поворачивается до h, и таким образом движущееся [тело] попадает по истечении 24 часов на землю под тем самым ме­стом, откуда вначале отделилось; и такое движе­ние является составным. Если движущееся опус­кается от самой высокой к самой низкой части стихий в 24 часа, движение его слагается из пря­мого и кривого. Прямого, говорю, потому что оно никогда не уклонится от кратчайшей ли­нии, простирающейся от места, где оно отдели­лось, до центра стихий; и остановится оно на са­мом низком конце этой прямой, всегда находя­щейся по зениту под тем местом, откуда это движущееся отделилось. И такое движение — са­мо по себе кривое [вместе] со всеми частями ли­нии, следовательно, кривое [и] в конце всей ли­нии. Отсюда происходит, что камень, брошен­ный с башни, не ударит о бок этой башни прежде, чем [будет] на земле.

Примечание

Возвращение брошенного вертикально вверх тела в ту же точку, откуда оно было брошено, рассмат­ривалось как аргумент в пользу неподвижности земли у Аристотеля, которому следовали и аристотелики средневековья (Аверроэс, Альберт Великий, Альберт Саксонский и др.). Та же мысль встречается и в ком­ментариях к «Сфере» Сакробоско, написанных Пет­ром д'Альи (конец XIV — начало XV века). Каверни, Гроте, Бек и др. рассматривали приведенный отрывок как свидетельство того, что Леонардо признавал су­точное вращение земли. Это ниоткуда не видно, и здесь можно вполне согласиться с замечаниями Дюэма. Леонардо говорит о чисто мыслимом случае. К тому же аргументу возвращался позднее Гассенди (1642); Даламбером было доказано, что брошенное вертикально к зениту тело не падает обратно в ту же точку. Еще позднее были произведены опыты на на­клонной Пизанской башне.

308. А. 57 r.

Если теплое движет влаги, то холодное оста­навливает их, и где холод больше, там большее твердение влаг.

Если бы кто захотел сказать, что луна, увеличи­вающая холод, есть то, что заставляет каждые 6 чаcов море расти и убывать, по указанным выше при­чинам это кажется невозможным, так как вещь, по­добная другой, будет притягивать не по подобию, а по контрасту; ты не увидишь, чтобы теплое, при наличии огня притягивало этот огонь, наоборот, будет оно притягивать холодное и влажное; ты не видишь, чтобы воду притягивала к себе другая вода.

Примечание

Характерное для Леонардо отрицание так на­зываемой теории симпатии, особенно популярной в среде нелюбимых им астрологов и медиков.

309. С. А. 102 r.

Центр мира сам по себе неподвижен; но мес­то, в котором он находится, всегда в движении по различным направлениям. У центра мира по­стоянно меняется место, и из изменений этих одно имеет более медленное движение, чем дру­гое, поскольку одно меняется каждые шесть ча­сов, а другое совершается в течение многих ты­сяч лет. Но движение шестичасовое возникает от прилива и отлива моря, а другое происходит от размыва гор движением вод, порождаемых дождями и непрестанным течением рек. Меня­ется место в отношении центра мира, а не центр меняет место, потому что такой центр неподви­жен и его место постоянно движется прямоли­нейным движением и никогда подобное движе­ние криволинейным быть не могло бы.

310. F. 70 v.

Море под экватором поднимается действием теплоты солнца и приходит в движение в каж­дой части холма или поднимающейся воды, — с тем, чтобы выровнять и восстановить совершенство своей сферы.

Примечание

Наряду с теорией приливов, приписывавшей их действию луны, существовала другая, придававшая значение и солнцу. Так, у Темона Иудея — приливы со­вершаются совместным действием луны и солнца, а именно: солнце, двигаясь между тропиками, нагрева­ет море своими отвесно падающими лучами, отчего морс вздувается и вспенивается, как вода на огне; в се­верных же частях земли луна охлаждает пары и тем самым увеличивает количество воды в море. Эту тео­рию Темон приводит, как почерпнутую из некоего трактата о приливе и отливе. Роль солнца признава­лась и астрологами, по воззрению которых взаимное расположение солнца и луны влияло на состояние земных вод. Из своей теории Леонардо тщательно уст­раняет все астрологическое и «магнитное», ограничи­вая себя механическими концепциями и кругом своих представлений о движущей силе тепла. О Темоне по­дробнее см примечание к 347. Место — здесь в смысле среды или тел, окружаю­щих центр мира

Комментарий

Что же такое наша земля, которая только что оказа­лась наделенной чертами живого существа и постав­ленной в параллель с человеком? Она — «звезда, по­добная луне» (296), ибо так же, как на земле, на луне есть вода (297) и свет луны — отражение солнца от лунных морей, подобных нашим (298). Отрывок 299 поясняет одно место в отрывке предшествующем). Внимание Леонардо привлекают «лунные пятна» (300-502) и пепельный свет луны, которому он пер­вый дает правильное объяснение (303). Ему известна аналогия Брунетто Латини между желтком яйца и зем­лей, окруженной стихиями (304). У тела луны те же стихии, что у земли (305). Земля перестает быть цент­ром мира (306), и в отрывке 307 содержится указа­ние на возможность движения земли. Но, признавая родство луны и земли, Леонардо отвергает притяга­тельное влияние луны на земные моря, давая совер­шенно иную, отличную от астролого-магнетической, теорию приливов (308—310). К этим же отрывкам о земле и луне естественно примыкают отрывки о звез­дах (311-313).



Перевод Зубова В.П.